Лирический пейзаж в романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо"

Лирический пейзаж в романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо"

Лирический пейзаж в романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо".

Иван Сергеевич Тургенев вошел в нашу литературу как мастер лирического пейзажа.
Уже "Записки охотника" подтверждают это.
Мы помним наиболее яркие картины природы в таких рассказах, как "Бежин луг" и "Лес и степь".
Таким образом, мы видим, что природа еще в "Записках охотника" была для Тургенева не фоном, не декоративной картиной и, тем более, не условным пейзажем. Это какая-то живая стихийная сила, которую писатель детально и пристально изучает.
Но "Записками охотника" не завершается это изучения, а, вероятно, только начинается. В 1859 году в своем романе "Дворянское гнездо" писатель снова возвращается к пейзажам родной земли.
Перед нами роман о глубокой любовной драме, постигшей Лизу Калитину и Федора Ивановича Лаврецкого. Тургенев четко понял, как необходимы здесь пейзажные зарисовки и природа вообще. Ведь любовь - самое теплое и гуманное из чувств, существующих в природе, она естественна, как вся природа и все живое в ней. Поэтому такое чувство просто неотделимо от могучих сил живой природы.
И в этом романе природа не фон и декорации, а животрепещущий организм, влюбляющийся и страдающий вместе с главными героями. Так, влюбленные находят поддержку и понимание от самой окружающей их природы, а не только от Лемма и Марфы Тимофеевны Тестовой.
Показательно вообще, что никакие другие образы, кроме Лизы и Лаврецкого, не подаются в таком близком родстве с природной стихией. Ведь в своих чувствах они естественны, искренни и красивы. Мы нигде в романе не найдем Гедеоновского или Паншина в столь лиричных описаниях. А все потому, что в них все наиграно, начиная с заученных фраз и кончая движениями рук. Все в них постоянно, полнейший застой в их развитии бросается в глаза.
Неслучайно автор говорит нам о Паншине: "Он постоянно рисовал один и тот же пейзаж". Человек, тонко чувствующий природу, истинный художник, никогда бы не удовлетворился одним каким-то наброском.
Тургенев доказывает нам это своими же пейзажами. В них можно найти что-то общее, но они всегда разные, они всегда независимы один от другого.
Так, при прочтении романа можно заметить, что вся атмосфера "Дворянского гнезда" проникнута настроением увядания, исполнена поэзии заката. И пейзаж-то романа по преимуществу вечерний, закатный. Такой картиной и открывается роман: "Весенний, светлый день клонился к вечеру, небольшие розовые тучки стояли высоко в ясном небе и, казалось, не плыли мимо, а уходили в самую глубь лазури". Какая теплота чувствуется в этих строках! Какая авторская любовь ощущается! Подобное начало опять возвращает нас к первым опытам Тургенева-пейзажиста, очерку "Бежин луг". Там тоже повествование открывается описанием светлого дня.
Нередко перед нами предстает пейзаж ночной, освещенный лунным сияньем и мерцающими звездами: "Звезды исчезали в каком-то светлом дыме; неполный месяц блестел твердым блеском; свет его разливался голубым потоком по небу и падал пятном дымчатого золота на проходившие близко тонкие тучки; свежесть воздуха вызывала легкую влажность на глаза, ласково охватывала все члены, лилась вольною струею в грудь". Заметим, как тут изображена природа: как что-то живое, даже ощущаемое человеком.
Обратим внимание на составляющие пейзажа: днем это обязательно небо, облака или тучки, ночью перед нашими взорами встает звездное небо, на котором плывут тучки.
А какие цвета использует при этом Тургенев, какие метафоры и эпитеты! "Розовые" тучки, "бледно-голубое небо", глубь "лазури", "голубой поток" месяца и множество других цветов и оттенков. "Пятном дымчатого золота" называет Тургенев падающий от луны свет, "тонкий туман" сравнивает он с молоком.
Но природа в пейзажных зарисовках так подается Тургеневым, что мы не только ее видим и осязаем, как герои произведения, но и обоняем, чувствуем. Даже запахи не ускользают от Тургенева: "... Тонкий туман разливался молоком в воздухе и застилал отдаленные леса: от него пахло гарью". А если постараться и прислушаться, то можно услышать, как "красноватый высокий камыш тихо шелестел" и как "широкой волной вливалась в окна, вместе с росистой прохладой, могучей, до дерзости звонкая, песнь соловья".
Тишина при всем этом постоянно наполняет пейзажные картины: природа величественна и спокойна. Так, в ночное свидание Лизы и Лаврецкого "ночь была тиха и светла, хотя луны не было". Или когда Лаврецкий в Васильевском, "тишина обнимает его со всех сторон, солнце катится тихо по спокойному синему небу, и облака тихо плывут по нему". В одном слове "тихо" писатель умело сочетает и неторопливость, и беззвучность.
Но при всем своем спокойствии природа небездейственна. Наоборот, всей в ней - для людей, в частности, Лизы и Лаврецкого. В счастливый вечер признание Лаврецкого в саду "для них пел соловей, и звезды горели, и деревья тихо шептали, убаюканные и сном, и негой лета, и теплом".
Картины природы в романе как бы поддерживают основную тональной настроении главных героев. Смена светлых и темных красок в природе попеременно происходит в соответствии с переменами в судьбах героев. Картина дороги, убегающей вдаль, по которой едет Лаврецкий в Васильевское, гармонирует с его грустными воспоминаниями о мелькнувшей надежде на счастье, о тягостном прошлом. И все же "русская картина навевала на его душу сладкие и в то же время почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением". Или когда влюбленный Лаврецкий проводил отъезжающих из его имения Калитиных, он чувствует в себе новую, расцветающую жизнь и испытывает наслаждение. Чувства и природа неразделимы. Описание "невольной благодарной улыбки" Лаврецкого сменяется описанием ночи, "безмолвной и ласковой". Возникает такое чувство, будто благодарен-то наш герой, прежде всего, самой природе и этой столь прекрасной ночи.
Безусловно, бросается в глаза полнейшая гармония человека с природой. Мы никогда не найдем в романе упоминаний, чтобы герои хоть когда-нибудь были недовольны ею. Они никогда не сетуют на природу, потому что она сопереживает, если переживает герой, и радуется, если человек счастлив. Взять хотя бы пейзаж в эпизоде моления Лаврецкого и Лизы в церкви. Лиза "приветствовала его с веселой и ласковой важностью". Удовлетворение и радость героев от очищения перед Богом передается и создаваемый пейзажной зарисовкой: "солнце ярко освещало молодую траву на церковном дворе, пестрые платья и платки женщин...; воробьи чирикали по заборам".
Холод увядающей жизни не раз охватывает стареющего Лаврецкого, но горячая вера в "молодое поколение", "молодые силы" спасает тургеневского героя от мрачного пессимизма. Роман неслучайно завершается символической картиной прихода весны, картиной оживающей и обновляющейся природы. Это не только возрождение природы, пробуждение ее, это рождение новой жизни, счастливой и полной любви и радости, - молодой жизни.
Мы видим, что в романе "Дворянское гнездо" чудесно сливаются пейзажные зарисовки и картины человеческого счастья. Любовь и прекрасное в природе постоянно сопровождается и музыкой: это либо пение соловья в вечернем саду, либо музыка Лемма, окрыляющая Лаврецкого, либо сочинения известных композиторов мира. И любовь, и музыка, и природа в романе глубоко лиричны. Но, в первую очередь, именно красота русских пейзажей сообщает роману удивительный лиризм, что и становится отличительной особенностью творчества Тургенева, вообще, и "Дворянского гнезда", в частности.
Лиризм Тургенева достигает здесь такой же высоты, такой же задушевности и, вместе с тем, такой же "светлой печали", какие присущи лирическим шедеврам Пушкина и Лермонтова. И, прежде всего, именно пейзаж всегда позволял достичь этого. В романе Тургенева он живет и изменяется. Неизменна только его красота и поэтичность.